ЮрЦентр - правовой портал

::

Библиотека

Rambler's Top100

Вернуться назад

 

 

 

Лекция 14 ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПРАВА

 

1. Действие права и осуществление права. 2. Способы воздействия на поведение людей. 3. Правовое регулирование. 4. Эффективность права.

 

1. Действие права и осуществление (реализация) права - понятия несовпадающие. В понятии "действие права" теория обобщает все способы влияния юридических норм на поведение людей, а через них - и на общественную жизнь.

Обычно различают три способа воздействия права на деятельность индивида [3, 1, 289-292]. Простейший из них - информационный. Он имеет место тогда, когда юридическая норма в той или иной форме сообщает своим адресатам о том, что требует от них право, что ожидает от них общество и государство, поскольку оно представляет коллективные интересы. Информационный аспект практически свойствен любому нормативному акту. Юридические нормы извещают субъектов о том, на что они имеют право, и о том, что им запрещено, об ответственности за нарушение требований права и о поощрении в случае достижения определенных результатов. Они информируют людей об основных правилах поведения во всех сферах жизни гражданского общества: в быту, в экономике, в политике...

Второй способ воздействия права на поведение людей - ценностно-ориентационный. В отличие от информационного он не только сообщает адресатам о том, что ждет от них общество, но дает оценку различным вариантом человеческого поведения, направляя деятельность людей в одном направлении и ставя определенные преграды в другом. В российском законодательстве последних лет, например, четко выделяются нормативные положения, дающие людям возможность иметь в собственности средства производства, заниматься предпринимательской деятельностью, активно участвовать в политической жизни, формируя органы государственной власти и влияя на принятие политических решений. Налицо ориентация нашего современного права на рыночную экономику и демократию.

Оба отмеченных способа воздействия права на поведение людей не являются собственно юридическими. Они присущи не только праву и по своему характеру являются скорее идеологическими. Любая нормативная система, действующая в обществе, сообщает о заключенных в ней правилах поведения и их ориентационной ценности.

Собственно юридическое воздействие предполагает, что присущая праву нормативность в процессе своей реализации сопрягается с общеобязательностью и, следовательно, с обеспеченностью принудительной силой государства. Его называют правовым регулированием.

Прежде чем обратиться к анализу правового регулирования, целесообразно установить и зафиксировать в юридической действительности те конкретные способы, при помощи которых правовая норма воздействует на поведение людей.

2. Способы воздействия на поведение людей со стороны права выявлены давным давно. Это - запреты, дозволения и предписания. Ничего другого теории неизвестно. Юридическая норма действует или запрещая, или дозволяя, или одновременно и дозволяя и запрещая, т.е. предписывая.

Юридическая природа названных способов воздействия изучена достаточно подробно [48, 10-38; 2, II, 263-265, 296- 303]. Исследование запретов выявило, что они могут потребовать как воздержания от активных действий, так и воздержания от бездействия, когда невыполнение субъектом своих социальных функций нарушает социальные связи и может повлечь для общества вредные последствия. Ответственность наступает не только за совершение запрещенных действий, но и за несовершение того, что субъект юридически обязан делать.

В большинстве случаев норма права, содержащая запрет, ограничивается указанием в диспозиции на то, чего нельзя делать или не делать. Но иногда запрет становится лишь 060-1 ротной стороной позитивного правила поведения. Запрещав один путь удовлетворения потребности, право тем самым побуждает субъекта искать другие пути и активно действовать в дозволенных направлениях.

Дозволением теория называет содержащееся в диспозиции юридической нормы указание на правовую возможность, использование которой полностью зависит от собственного усмотрения субъектов. Практически это приводит к тому, что отнюдь не все те возможности, которые разрешаются правом, используются на самом деле. Например, в начале 90-х гг. в России образовалась юридическая база для развития предпринимательства, фермерства, рыночных отношений. Однако массового движения населения в рынок не последовало.

Очень часто дозволение используется в тех случаях, когда государство намерено отказаться от своих властных прерогатив в той или иной области общественной жизни, передавая решение возникающих там проблем самим индивидам, частным или общественным организациям. Для России времен разгосударствления промышленности, массовой приватизации во всех сферах народного хозяйства этот юридический прием особенно характерен.

Часто высказывается мнение, что запрет есть юридический способ наибольшего ограничения свободы индивидов. Это - заблуждение. Запрет исторически (и логически) первичен. Он, пожалуй, наиболее определенно выражает требования социального целого. Четко очерчивая круг запрещенных деяний, он тем самым признает все остальные деяния дозволенными и таким образом берет их под правовую защиту. Свобода индивидов в этом случае ограничивается минимальным образом. За ее рамками остается лишь то, что явно вредно для общества.

Напротив, появление в практике юридического дозволения означает, что право расширяет сферу своего действия, выходит за пределы относительно узкого круга запрещенных поступков и начинает нормировать свободу за его пределами. О минимуме ограничения свободы здесь говорить не приходится. Он остался за чертой, отделяющей общественно опасные деяния от всех остальных. К тому же природа дозволения такова, что, дозволяя, неминуемо приходится жестко определять содержание и объем дозволенного.

Оно, следовательно, в принципе исключает новое, так как невозможно разрешить то, что заранее неизвестно. Метод дозволения может лишь способствовать воспроизводству - простому или расширенному - того, что уже есть. Вот почему прав В. С. Нерсесянц, утверждая, что "в общем виде - вопреки распространенным представлениям - логика и механизм правовой регуляции таковы, что для выражения большей меры правовой свободы необходимо в качестве метода (способа, порядка, режима) правовой регуляции использовать правовой запрет, а для выражения меньшей меры свободы - правовое дозволение ( разрешение)" [93, 56].

Предписание, утверждает теория, есть запрет, ибо запрещает воздержание от предписанного поведения. Однако, раз такое поведение предписано, оно уже в силу этого дозволено. Предписание касается только активных действий и всегда имеет не всеобщий, а специальный характер, реализуясь в конкретных, строго определенных случаях. Милиционер, охраняющий на улице общественный порядок, обязан отреагировать на переход дороги в неположенном месте, но он вправе сделать это лишь в том случае, если такое нарушение действительно произошло.

Предписания чаще всего применяются при регулировании исполнительно-распорядительной деятельности государственного аппарата, в условиях плановой экономики - при разработке планов-заданий предприятий и т.д.

О. С. Иоффе назвал запрет, дозволение и предписание "общими формами мотивированного воздействия правовых норм на поведение людей", добавив к ним еще меры юридической ответственности (санкции), а также меры разъяснительные, организационные, стимулирующие и рекомендательные [48, 33]. Утверждая это, он исходил из того, что юридическая норма прямо адресована индивиду и им непосредственно исполняется. Такая точка зрения игнорирует тот факт, что право - спутник вещного (не личностного и не непосредственно общественного) способа связи людей в общество, т.е. способа, необходимым условием существования которого является посредник, опосредование: вещь (товар) в процессе обмена.

Само по себе поведение людей социально нейтрально. Оно получает общественное значение лишь в результате опосредствования общением. Если некто изготовил продукт, этот факт еще не является социальным. Лишь тогда, когда продукт поступил на рынок, индивидуальное производство стало общественным. В современном обществе индивид, если он не Робинзон, все делает ради рынка. Закономерности движение товаров обусловливают поступки людей. Судьбы вещей определяют человеческие судьбы. Наличие или отсутствие спросе на изготовленное, кризисы недопроизводства или перепроизводства - это процветание или разорение, жизнь или смерть (иногда в буквальном смысле слова). Включенный в рыночные отношения индивид сообразует свои поступки с коньюктурой и импульсами рынка, с индикаторами спроса и предложения, руководствуется коммерческой целесообразностью и индивидуальными потребностями.

При таких условиях социальная роль права состоит не в том, чтобы непосредственно мотивировать поведение людей. Его функция заключается в сохранении и обеспечении нормального функционирования социального целого, основанного на обмене продуктами и деятельностью, т.е. на движении товаров. Право закрепляет и охраняет условия индивидуального или коллективного производства и обмена, пользуясь юридическими запретами, дозволениями и предписаниями. Регулируя рыночные отношения, право закрепляет предпосылки центростремительных сил, потенциально и актуально заключенных в обмене и реализующихся в отнюдь не всегда осознанных поступках людей.

Разумеется, общественная жизнь сложна, и лежащие в ее основе обменные процессы непосредственно не просматриваются. Соответственно сложна и юридическая система, эту общественную жизнь опосредствующая. За пестрым множеством юридических явлений и процессов бывает трудно увидеть их глубинную сущность - обменные связи, которые объединяют конгломерат свободных индивидов-одиночек в общество и которые как раз и подвергаются правовому регулированию.

3. Правовое регулирование и связанные с ним вопросы о его предмете и методе в самом общем виде уже были рассмотрены нами. Мы уже знаем, что предмет правового регулирования образуют общественные отношения, требующие правового воздействия и подвергающиеся ему, а метод - тот способ, при помощи которого такое воздействие осуществляется, что предмет и метод находятся в единстве и что второй определяется первым и потому является юридическим выражение его, предмета, особенностей. Все это, безусловно, правильно. Однако, если не сделать оговорок, может создаться впечатление, будто существует некий субъект, который противостоит объекту (предмету будущего правового регулирования), и, желая эффективно воздействовать на него, подбирает наиболее подходящий метод - юридическую норму того или иного вида, а подобрав, использует его, направляя поведение людей в нужном ему направлении. Такое представление ошибочно. Норма права, выкристаллизовавшаяся в процессе практической деятельности индивидов и ставшая институционализированным правилом поведения, не находится ни над людьми, ни между ними и государством.

Существуют два главных варианта отношения человека к правилу поведения. В первом варианте индивид в процессе социализации усваивает норму, делает ее "своей", трансформируя в собственные убеждения и установки. В этом случае соответствие поступков индивида юридическим нормам - отнюдь не результат того, что он рационально исполнил требования права, а следствие самореализации им самого себя как личности. Как показали многочисленные исследования, законопослушное поведение индивидов - отнюдь не результат рационального следования людей писаным законам [45,217- 234; 95, 168-184]. В своем преобладающем большинстве люди владеют правом как частью культуры и, следуя ему, остаются законопослушными, не зная законов: законотворческая деятельность государства в значительной степени в своих нормативных актах воспроизводит право.

Во втором варианте юридическая норма остается внешней по отношению к человеку. Он или нейтрален к ней, или считает ее неправильной. Вот здесь-то и включается собственно юридический механизм регулирования поведения людей, хотя и в этом случае такого рода механизм - лишь элемент саморазвивающегося и саморегулирующегося общественного организма.

"...Право есть нечто "внешнее" только в том смысле, что его законы и предписания исходят, .так сказать, "от других людей" и поэтому подходят к нам как бы "извне", не спрашивая нашего согласия и налагая на нас обязанность и запреты, часто вопреки нашей воле. Но творческий источник права пребывает во внутреннем мире человека; и действовать в жизни право может только благодаря тому, что оно обращается к внутреннему миру человека, а именно к тем слоям ) души, в которых слагаются мотивы человеческого поведения/ и, сложившись, порождают живой поступок человека", - писал выдающийся русский философ и юрист И. А. Ильин 145. 226].

Факторы, под воздействием которых слагаются эти мотивы, различны: это и боязнь общественного осуждения, и опасения понести ущерб вследствие наступления материальной ответственности, и страх перед уголовным наказанием, и расчет на приобретение каких-либо выгод, и т.д. Однако за всеми такими факторами скрывается общезначимость правовой нормы, ибо ее нарушение со стороны любого субъекта в конечном счете сказывается на обществе как целом, а следовательно, и на условиях жизнедеятельности каждого индивида. Пострадать может он сам, его имущественное положение, его юридический статус. И "если человек хочет видеть свои личные права огражденными и защищенными, то он должен вложиться своим правосознанием в эту общественную правовую жизнь и верно участвовать в ее устроении, - писал И. А. Ильин. - В качестве законодателя он должен творить законы из верной глубины своего правосознания; в качестве судьи и чиновника он должен толковать и применять законы так, как это требует его справедливое правосознание, в качестве рядового подчиненного гражданина он должен принять закон в свое правосознание и включить приказы, запреты и позволения, содержащиеся в законе, в процессы мотивации своего поведения" [там же]. Учитывая, что под правосознанием И. А. Ильин понимал тотальное обобщение коллективного опыта общественной жизни, с этими словами следует согласиться.

Даже тогда, когда юридическая норма кому-то кажется неправильной или является таковой на самом деле, она должна применяться и соблюдаться по римской формуле "закон суров, но это закон". Закон - единственное средство сохранения правопорядка в стране. Иначе он будет принесен в жертву произволу, личной корысти и случайности. При этом каждый вправе бороться в рамках конституции за новое, лучшее право [45,227].

Разумеется, во всех случаях, когда речь идет о мотивационном воздействии юридических норм, необходимо помнить, что оно - отнюдь не средство управления-команды производственной, политической, культурной, семейной и т.д. жизнью. Если норма права регламентирует, что, в каком количестве и кому производить, где, кому и по какой цене продавать, за кого голосовать на выборах (вспомним ту часть юридической нормы, которая обозначается словами "а в противном случае"), то право перестает быть мерой свободы, а стало быть, перестает быть и правом. Повторяем: регламентационномотивационное действие права касается сферы взаимообеспечения условий свободной деятельности людей, живущих коллективно и потому вынужденных сообразовывать свои поступки с необходимостью не препятствовать свободным поступкам других.

Переходя к более детальному рассмотрению метода правового регулирования, теория фиксирует сложность этого феномена юридической действительности и выделяет в нем четыре элемента: 1) обеспечение за участниками общественных отношений возможности приобретать права и обязанности (иногда эту черту метода юридического регулирования называют определением общего правового состояния субъектов социальных связей); 2) условия (события, факты), приводящие в действие механизм правового регулирования (действие юридической нормы); 3) субъективные права и обязанности; 4) меры юридического обеспечения поведения субъектов правовых связей.

Выделенные в качестве составляющих метода правового регулирования, эти элементы представляют собой лишь абстракции. Свое реальное бытие они обретают в нормах права и в правоотношениях. Так, условия, которые "включают" механизм правового регулирования, заключены в гипотезе юридической нормы, субъективные права и обязанности предусмотрены ее диспозицией, а меры обеспечения поведения - санкцией. Правда, предпосылки участия тех или иных субъектов в правоотношениях и возможности приобретения ими прав и обязанностей в отдельной норме не указываются, но они закрепляются всей системой права. Равным образом легко обнаруживаются все четыре элемента в структуре правоотношения, если к ним присовокупить еще юридические факты.

Различия правового положения субъектов, особенности юридических фактов и норм, субъективных прав и обязанностей, а также мер юридического обеспечения определяют специфику метода правового регулирования каждой отрасли права. Например, для метода гражданско-правового регулирования характерны юридическое равенство субъектов имущественных отношений, их свободное волеизъявление как основание возникновения гражданского правоотношения, диспозитивный характер регулирующей его нормы, особый метод защиты субъективных прав, реализация которых может быть обеспечена и помимо воли обязанной стороны в порядке гражданского иска. Напротив, метод административноправового регулирования отличает публично-властный, иерархический характер связи между субъектами управленческих отношений; акт государственного управления как основание возникновения административного правоотношения; императивная природа регулирующей его юридической нормы; как правило, внесудебный порядок обеспечения властных полномочий государственных органов и должностных лиц.

Вместе с тем, какой бы отраслевой метод мы ни рассматривали, набор образующих его элементов не является специфическим исключительно для данной отрасли права. Так, административный порядок защиты встречается и в гражданских правоотношениях (например, выселение в административном порядке из жилого помещения в предусмотренных законом случаях), а судебный - в административных (например, обжалование в суд действий должностных лиц, нарушающих права граждан). Гражданско-правовые отношения вопреки общему правилу могут возникать и помимо воли его участников (например, обязательства возместить причиненный вред), и регулироваться императивными нормами (например, алиментные обязательства) и т.д. И тем не менее каждый из названных методов правового регулирования существует, обладая своим собственным типом! Гражданско-правовые средства воздействия на поведение людей не перепутать с уголовно-правовыми, среди которых есть и такое "радикальное" средство, как смертная казнь.

Все это подтолкнуло теорию к тому, чтобы выделить еще более общие признаки различных методов юридического воздействия на поведение людей и попытаться обобщить их в понятии вида правового регулирования. Однако подобные виды предполагают существование таких областей общественных отношений, особенности которых требуют и специфических юридических средств. В противном случае никакая специфика юридических методов просто-напросто не смогла бы развиться из-за отсутствия для этого объективной основы: в конце концов особенности метода суть лишь юридическое выражение особенностей регулируемого им предмета.

Теория утверждает: такие области общественных отношений существуют. Об этом мы уже говорили, в частности, в лекции о системе права. Так, там было установлено объективное по своему происхождению разделение гражданского общества на сферу частных (включая экономические) отношений и сферу политическую, в которой главным субъектом выступает государство как одномасштабная обществу система публично-властных связей. То, что подобное разделение имеет значение и для юриспруденции, подтверждается фактом раздельного существования частного и публичного права.

Эта классификация, как было показано, не совпадает с отраслевой структурой юридической системы. И публичное, и частное право охватывают по несколько отраслей. Следовательно, можно предположить, что существуют и более общие, чем отра.слевые, методы правового регулирования. И они на самом деле существуют и в действительности соответствуют делению права (и регулируемых им общественных отношений) на публичное и частное.

Еще И. А. Покровский отмечал, что юридическое регулирование может исходить из единого центра, что предполагает субординацию субъектов правоотношения и наличие у одного из них властных полномочий по отношению к другому. Это - метод регулирования "по вертикали", осуществляемого посредством велений, императива.

Централизованное воздействие на поведение людей в принципе не в состоянии охватить все сферы общественной жизни, и потому, наряду с ним, действует и децентрализованная форма регулирования. Она предполагает не субординацию, а координацию действий субъектов правоотношения. Это - метод регулирования "по горизонтали", осуществляемого решениями и договорами самих участников общественных связей [83,8-10].

Оба названных метода - императивный (централизованный) и диспозитивный (децентрализованный) - теория называет первичными, или исходными, видами. Они образуют базу отраслевых видов, включающих, кроме исходной основы, дополнительные элементы в зависимости от особенностей конкретных предметов правового регулирования.

Понимание природы правового регулирования расширяется, если взглянуть на него с точки зрения направлений юридического воздействия, заданных теми способами, при помощи которых юридическая норма непосредственно контактирует с людьми и воздействует на их поведение. Такими способами, как уже отмечалось, являются запрет и дозволение. Рассмотрение активной роли права сквозь призму общих запретов и дозволений дает возможность выделить два типа правового регулирования: общедозволительный и разрешительный.

Общедозволительный тип исходит из принципа "все, что не запрещено, дозволено" и максимально раздвигает границы свободы субъектов общественной жизни. Индивид здесь свободен настолько, насколько это возможно в условиях коллективного бытия людей, которые только и ставят пределы нормирования поведения людей. "Закон впраре запрещать только поступки, вредные для общества, - провозглашает Декларация прав человека и гражданина 1789 г. - Все, что не воспрещено законом, не может быт возбранено, и никто не может быть принужден сделать то, чего закон не предписывает".

Разрешительный тип исходит из принципа "запрещено все, кроме того, что разрешено" и резко ограничивает правовые возможности индивидов. Он получил особое развитие в Новое время - в период борьбы только что освободившихся от феодальных уз людей за ограничение полномочий государства вмешиваться в частную и общественную жизнь.

Общедозволительный и разрешительный типы в теории иногда называют порядками правового регулирования [3, 1, 299].

Каким бы юридическим методом ни регулировались общественные отношения, эффекты действия права могут выражаться лишь в поведении людей - в совершении или несовершении ими юридически значимых поступков.

Трем способам правового воздействия на человеческое поведение - запрету, дозволению и предписанию - соответствуют и три способа реализации права. Запрет осуществляет себя в его соблюдении, дозволение - в его использовании, а предписание - в его исполнении субъектами права. Ничего иного праву не дано.

Процесс реализации права в человеческих поступках достаточно сложен. Юридическое выражение (правовую форму) он получает в механизме правового регулирования.

Современная "теория предполагает существование юридической нормы до того, как механизм правового регулирования будет приведен в действие. Во всяком случае ни одна его характеристика не начинается с описания процесса формирования общеобязательных правил поведения. Норма права играет роль и предпосылки, и исходного элемента анализируемого процесса. Именно в ней заключена та потенция, которая должна сталь юридической силой, приводящей право к своему воплощению в человеческих поступках. Эта потенция изначально содержится в гипотезе нормы, где определены условия - юридические факты - приводящие в действие диспозицию, то есть при своем наступлении "запускающие" механизмы правового регулирования.

Наличие нормы права и наступление предусмотренных ею юридических фактов обусловливают возникновение правоотношения. В результате типичное общественное отношение, образующее клеточку социального организма, облекается в юридическую форму: его участники становятся субъектами права, они приобретают субъективные права и обязанности, вследствие чего определяется и формально закрепляется их взаимное поведение, получающее обеспечение со стороны государства.

Человеческие поступки, обусловленные субъективными правами и обязанностями, - таков эффект воздействия права на общественные отношения. В них реализуется право, и если на этом пути встречаются препятствия, то вступает в действие заключительная стадия правового регулирования - деятельность органов государственной власти или наделенных надлежащими полномочиями должностных лиц, обеспечивающих своими властными решениями применение юридических норм и их санкций к тем конкретным случаям, которые препятствуют правореализации.

Таким образом, механизм правового регулирования включает в себя норму- права, юридический факт, правоотношение (субъекты права с их субъективными правами и обязанностями), юридически значимое поведение субъектов, правоприменение (правоприменительные акты). С некоторыми оговорками можно утверждать, что каждому из названных элементов анализируемого механизма соответствует этап правового регулирования.

4. Эффективность права в юридической науке обычно рассматривается как отношение цели, с которой принята юридическая норма, к результату ее действия. Такая постановка вопроса возможна, но она неоправданно ограничивает предмет анализа результативностью одной только правотворческой деятельности государства. Согласно этой схеме правотворческий орган, выявив социальную проблему и поставив цель решить ее юридическими средствами, издает норму права, которая, влияя в доступных ей пределах на поведение людей, заставляет их совершать поступки, на которые как раз и рассчитывал законодатель.

Реальность весьма далека от этой схемы. Во-первых, ни один законодатель не способен дать полный и точный анализ общественных процессов и сформулировать конкретные цели, которые можно разрешить посредством принятия юридических норм. Даже тогда, когда общество ставит перед собой определенные задачи, они оказываются чрезмерно абстрактными. Оценка эффективности изданных норм в таких условиях неизбежно сводится к пустопорожним рассуждениям, например, о творческой роли социалистического права в развернутом строительстве коммунизма или о том, какие законы и в какой мере приблизили бы российское хозяйство к рыночной экономике. Наступление коммунизма или победа рынка над планом слишком общие и неопределенные критерии для того, чтобы их можно было использовать, сопоставляя в качестве цели с результатами исторического развития, для измерения эффективности тех или иных юридических норм.

Во-вторых, преобладающая часть норм права складывается в ходе естественно-исторического процесса как обобщение социального опыта, а государство в качестве осознающей действительность силы может лишь официально признать их, так или иначе санкционировать, в том числе и путем принятия законов. Говорить о том, что в этой ситуации кто-то произвольно ставит конкретные цели, средством достижения которых являются юридические нормы, можно лишь с очень серьезными оговорками.

В-третьих, после того, как в предыдущих лекциях была раскрыта социальная обусловленность права и описан социальный механизм его действия, вопрос о социальной эффективности правовой нормы не может быть сведен к проблеме соблюдения отдельным индивидом того или иного юридического запрета. Если бы можно было ограничить исследовательскую задачу таким образом, то проблема эффективности закона оказалась бы тождественной проблеме эффективности правовой санкции, поскольку наказание - единственное средство, которым пользуется сам закон для поддержания авторитета своих требований.

В реальности же, действие правовых запретов опосредствуется системами социальных, личностных, социальнопсихологических и целого ряда других факторов. В частности, в их число можно включить влияние так называемых космических моментов, времен года, биоритмов и т.п., значимость которых в последние десятилетия установлена эмпирически. Так, доказана связь активности Солнца не только с уровнем общей смертности, но и с числом убийств и самоубийств, зафиксирована зависимость количества автодорожных происшествий от циклических биоритмов жизнедеятельности организма водителя, каждому работнику правоохранительных органов известны сезонные колебания уровня преступности и т.д. [108а, IX].

При таких условиях возникает вопрос: если законопослушное поведение человека обусловлено сложным комплексом неюридических факторов, в каком смысле можно говорить об эффективности правовой нормы? Не является ли ее соблюдение следствием иных причин, с правом не связанных? Можно поставить вопрос еще более выпукло: в состоянии ли юридическая норма сама по себе вообще вызывать наступление каких бы то ни было результатов?

Возникновение подобных вопросов естественно, ибо право - момент общества, которое рассматривается социологической теорией как органическое целое, дифференцируемое на отдельные социальные институты лишь в абстракции. В любом же органическом целом каждая часть порождается интегрированной совокупностью всех остальных частей и действует непосредственно и опосредованно на все остальные части. Этот диалектический закон по отношению к праву справедлив не только тогда, когда речь идет о его социальной обусловленности, но и тогда, когда речь идет о его эффективности. Из сказанного вытекают по крайней мере три следствия.

Во-первых, коль скоро субъектом исторического развития является прежде всего само общество, оформившееся в государство, эффективность права есть в конечном счете один из показателей жизнеспособности этого общества, мерило его возможностей влиять при помощи юридических норм на развитие общественных отношений. Во-вторых, поскольку право воздействует на поведение людей, постольку между юридической нормой и ее социальными результатами всегда "находятся" акты человеческой деятельности, которые непосредственно и вызывают к жизни общественно значимые последствия; при таких условиях эффективность правовой нормы есть эффективность вызываемых ею поступков. В-третьих, юридическая норма стимулирует поведение людей не только непосредственно, но и через систему социальных, личностных, социально-психологических и других факторов, воздействующих на индивидов одновременно с ней. Правовой запрет, дозволение или предписание обращены не к изолированной личности, но к человеку, существующему в качестве элемента социальной системы.

Действие юридической нормы как средства, при помощи которого общество получает тот или иной полезный эффект, проявляется в том, что норма, во-первых, определяет субъектов, которые должны принять участие в деятельности по достижению цели, во-вторых, устанавливает, после каких фактов эти субъекты обязаны начать действовать, в-третьих, указывает им определенные образцы поведения, в-четвертых, устанавливает средства, обеспечивающие следование этим образцам поведения, вплоть до возможного применения санкций. Решающим условием действенности юридической нормы является реальное обеспечение следования заключенным в ней предписаниям.

Направляя поведение людей, норма права приводит к тому, что отвечающие закону поступки людей служат общественным целям, которые заключены в воспроизводстве общественных отношений и могут быть достигнуты не всякими, а лишь правомерными средствами. При таких условиях эффективность представляет собой не что иное, как количественную характеристику степени соответствия реальных поступков и отношений типовой мере, содержащейся в правовой норме. Вопрос же о том, насколько эта мера, или масштаб, поведения соответствует действительным потребностям общественного развития, выходит за рамки исследования эффективности правовых норм. Подобное соответствие зависит от степени адекватности перевода таких потребностей на язык права, условия которой уже рассматривались в лекции о социальной обусловленности юридических форм. Эффективность же будет иметь место во всех случаях воздействия любой юридической нормы на социальную систему, независимо от того, к положительным или отрицательным результатам приводит это воздействие либо оно не сказывается на развитии социальной системы вообще. В первом случае эффективность будет измеряться положительным числом, во втором - отрицательным, а в третьем она будет равняться нулю.

Если обозначить исходное состояние социальной системы как Х1, а ее состояние после воздействия на нее правовой нормы как Х2, то результат этого воздействия может быть представлен в виде разности Х2-Х1. И поскольку с точки зрения общей теории эффективности никакой результат не может быть получен без осуществления каких-либо затрат, так что результат всегда представляет собой реализованные затраты, постольку сопоставление этой разности с затратами

X2 - Х1 \ Q  (1)

позволяет учесть "стоимость" полученных эффектов. При этом затраты, очевидно, трактуются в самом широком смысле: и как использование определенных средств, и как расходование материального и духовного труда вообще, и как нежелательные и отрицательные эффекты издания законодательного акта, ожидаемые или непредвиденные.

Поскольку наступивший эффект есть следствие юридической нормы, издаваемой государством с определенными намерениями, выражение (1) необходимо соотнести с целью. Последняя в момент издания правовой нормы представляет собой тот же результат, но существующий идеально. С учетом несовпадения идеального и реального, цели и результата, планируемых затрат и затрат действительных формула эффективности (Е) примет следующий вид:

Е = Х2 - Х1\Q разделить на Х2 - Х1\Q (идеальная)

В приведенной формуле (2) первый член отношения соответствует реальному процессу достижения результата, а второй - идеальному процессу достижения цели.

В литературе справедливо указывалось, что определение эффективности как отношения цели действия к его результату, планируемой эффективности к реальной и т.д. носит абстрактный характер. Оно может быть использованы для оценки эффектов применения права во всех типах общества и уже по этой причине не в состоянии объяснить специфику его действия ни в одном их них. Эффективность юридических норм - следствие не только того, чем являются они сами. Она зависит также от свойств и состояния объекта, на который нормы воздействуют. И поскольку состояние, и свойства этого объекта связаны с его регулированием другими правовыми нормами, совокупная действенность права обусловлена, помимо прочего, и тем, как функции отдельных законодательных установлений, институтов и отраслей права взаимоувязаны друг с другом. Поэтому придать приведенным определениям необходимую конкретность можно лишь раскрыв особенности социального объекта, на который воздействует юридическая норма, а также особенности той правовой системы, элементом которой она является. Если же предпринимается попытка установить цель абстрактной юридической нормы, то ее социальная специфика может оказаться нераскрытой. Ознакомление с историей правовых систем свидетельствует, что очень многие нормы переходят из одного общества в другое, не меняя ни своей внешней формы, ни своего непосредственного содержания, хотя они в разных обществах обладают различными, зачастую противоположными социальными функциями. Их конкретно-исторический общественный смысл выявляется только в сопоставлении с объектом, на который они воздействуют, т.е. с регулируемыми ими общественными отношениями, либо при их рассмотрении как элементов всей правовой системы данного общества в целом.

Означает ли сказанное, что определение эффективности юридической нормы как отношения между поставленными целями и достигнутыми результатами вообще не должно использоваться при конкретной оценке эффективности законодательных актов? Нет, не означает, ибо в науке существует методический прием, пользуясь которым можно практически определять эффективность любого управленческого воздействия на объект управления, в том числе и воздействия посредством издания юридических норм. Это - так называемый метод "черного ящика", когда, контролируя сигналы, подаваемые на "вход" системы, одновременно фиксируют их эффекты на "выходе" из нее, отвлекаясь от всех процессов, которые протекают в самом "черном ящике", т.е. внутри управляемой системы. Тем самым исследователь получает возможность узнавать о тех или иных последствиях воздействий на систему без проникновения в суть внутрисистемных процессов, эти последствия вызывающих.

Метод "черного ящика" позволяет изучать действенность юридических норм в зависимости от социальных условий, в которых они функционируют, имея в своем распоряжении сравнительно ограниченную информацию. Количество этой информации находится в прямой зависимости от успеха в поиске социальных переменных, которые в обобщенной форме достаточно полно отражали бы общественные процессы, протекающие в сфере правопорядка. Таким обобщенным показателем является общественное положение людей, и поскольку эффект юридической нормы всегда опосредован их поступками, социальная хара-ктеристика населения является вместе с тем и характеристикой общественной среды функционирования законов: иначе как через человеческое поведение, право не действует. Место человека в социальной структуре, как известно, определяет и его место в системе общественного разделения труда, и отношение к средствам производства, и способ получения и размер причитающейся ему доли общественного продукта, и его личностные характеристики (общее и специальное образование, квалификация, уровень культуры и т.п.). В такой познавательной ситуации, зафиксировав эффекты юридической нормы посредством регистрации числа ее нарушений и подвергнув классификации правонарушителей по их социальному положению, можно определить действенность правового запрета относительно различных социальных групп, а следовательно, и относительно тех общественных условий, в которых живут люди. Метод "черного ящика" и позволяет изучать эффекты этих условий, не изучая самих условий.

Однако как бы ни изучалось действие правовой нормы, выявить ее реальную эффективность можно будет лишь в том случае, если исследование охватит не только саму норму (предмет правоведения), но и социальные условия ее функционирования (предмет социологии). Истинный эффект юридической нормы - результат взаимодействия ее требований, обращенных к населению, с условиями его жизни, а стало быть, и с его социальными характеристиками. Отсюда следует вывод, важный для теории управления общественными процессами в сфере правопорядка: повышение эффективности принимаемого закона возможно не только путем совершенствования его самого, но и путем изменений в социальной среде его функционирования. Более того, изменения социальной среды, т.е. общественного бытия, в конечном счете, не могут не оказываться более важными по сравнению с изменениями в самой правовой системе.

Вопрос об условиях эффективности правовых норм не является новым ни для зарубежной, ни для отечественной науки.

Обнаруживая крайний пессимизм, социология Запада, например, молчаливо исходит из признания невозможности сколько-нибудь повысить эффективность правовых запретов, объявляет существование преступности нормальным явлением и полагает, что снизить ее уровень так же невозможно, как сократить количество осадков в году. Не умея перевоспитать людей, преступивших закон, общество обрекает их на гибель в буквальном смысле слова. Дело дошло до того, что демография начала рассматривать "устранение нежелательных" как одну из существенных переменных, влияющих на демографические процессы, в частности, на количество населения в стране, и оценивает этот фактор как постоянно действующий.

"Массовое истребление нежелательных существовало во все времена", - пишет, например, виднейший французский демограф А. Сови, относя к этой группе населения, помимо душевнобольных, калек, бродяг, деклассированных элементов, в первую очередь, заключенных, т.е. людей, преступивших закон. С его точки зрения, такие явления неизбежны, ибо "некоторые люди по различным причинам не могут приспособиться к общественной, в частности, трудовой жизни и превращаются в так называемых люмпенов, нищих, бродяг, которых мы назвали бы в настоящее время людьми, находящимися на краю, на грани, отщепенцами общества. Их падение начинается с невозможности расплатиться с непомерными для них налогами, с краха в денежных операциях, с не очень серьезного правонарушения и т.п. Новые условия существования, в которых оказывались эти люди, приводили их либо к аресту и заключению, ..либо просто к физической деградации". Лучшие умы, отмечает автор, разумеется, восставали против такого положения вещей, однако "проблема заключалась не только в недостатке доброй воли, но также и в отсутствии тех крупных ресурсов, которыми надо было для этого располагать". Иными словами, социальные условия таковы, что люди не имеют достаточных средств, чтобы повысить эффективность своих юридических запретов [90а, 11,144-145].

Подобного рода пессимизм, несмотря на всю свою распространенность, не является глобальным явлением. Теория постоянно ищет конкретные пути повышения эффективности права, пытаясь четко определить условия, от которых последняя зависит. На этом пути отечественной наукой достигнуты известные успехи. В частности, теоретические разработки ряда авторов привели к выводу, что непременными предпосылками действенности правовых запретов являются:

1) своевременность, правильность и полнота отражения в законе свойств общественно опасного деяния, объявленного правонарушением; 2) соответствие содержания закона содержанию норм нравственности и уровню правосознания; 3) соответствие юридических требований социальноэкономическим и политическим закономерностям общества;

4) учет того обстоятельства, что процесс регулирования поведения людей юридическими средствами связан с социальными (в первую очередь экономическими) факторами, оказывающими воздействие на человеческие поступки; 5) стабильность законодательства и единообразие его применения; 6) сочетание применения правовых санкций с мерами общественного воздействия; 7) информированность населения о содержании правовых норм, в частности о санкциях; 8) осознание людьми неотвратимости наказания; 9) стабильность правовой политики, и др.

Подытоживая эти предпосылки действенности права, можно утверждать, что с позиций современной науки юридические нормы действенны тогда, когда они соответствуют объективным условиям и закономерностям развития общества, в котором они функционируют, когда их содержание соответствует общественному сознанию населения, в первую очередь принципам нравственности и уровню правосознания, и когда нормы данной отрасли права действуют согласованно с нормами права других его отраслей.

Вместе с тем ознакомление с эмпирическими исследованиями, проводившимися российскими социологами, позволяет установить разнообразные связи нарушений норм права с другими видами человеческого поведения (в особенности, отклоняющегося) и на этой основе сформулировать ряд условий эффективности правовых предписаний, важных в теоретическом и практическом отношении.

Прежде всего следует обратить внимание на зафиксированную многими исследователями обратную связь положительных форм социальной активности населения с числом правонарушений: чем в большей степени человек проявляет себя как активный член общества, работник, перевыполняющий установленные нормы выработки, активно участвующий в рационализаторской и изобретательской работе, в политической жизни, в частности в управлении производством, в различных активных формах самодеятельности и т.д., тем меньше вероятность того, что он преступит юридический запрет.

Эта зависимость не получила убедительного объяснения ни в теории права, ни в криминологии, ни в социологии. Возможно, ее теоретическому обоснованию воспрепятствовала "очевидность" зафиксированных связей: с точки зрения здравого смысла, позитивными формами активности, как правило, может обладать лишь "положительный человек", не способный на правонарушение и тем более на преступление. Однако быть активным можно не только из социально полезных побуждений. Стимулом активности могут быть и карьеризм, и стремление к материальному обогащению, к потребительству и т.п., что отнюдь не свидетельствует о положительности индивида - носителя подобных качеств. Объяснение становится более глубоким, если рассмотреть взаимосвязь между позитивными и негативными формами активности в контексте общесоциологического анализа.

С позиций современной социологии, все социальные процессы протекают в условиях пространства и времени. И если для исторически ранних форм общественной жизни важнейшим условием их существования является географическое пространство, ибо цивилизация развивалась преимущественно экстенсивно и народы, потребляя природу, перемещались по планете в поисках все новых и новых естественных средств для поддержания своего бытия (кочевые племена), то для современных общественных форм, когда развитие цивилизации начинает все в большей и большей мере приобретать интенсивный характер, таким непременным условием функционирования становится время. Более того, многие историки вообще считают время "самым существенным фактором, определяющим движение логическое и движение самой системы" [10,328].

В практике правоохранительных органов факторы пространства и времени находят свое выражение в показателе состояния преступности: это число совершенных преступлений и количество лиц, их совершивших, за определенный промежуток времени на данной территории.

Введение факторов пространства и времени в социологический анализ взаимосвязи позитивных и негативных форм поведения ставит вопрос об общем количестве социально полезных, социально нейтральных и общественно опасных поступков. Ограниченность времени позволяет предположить, что это число для данной территории является конечным, так что сумма а+б+с не должна выходить за пределы некоторой целостности. И поскольку подобная целостность в математике обозначается единицей, справедливо выражение: а+б+с=1, где а - общее число социально полезных деяний; б - общее число социально вредных поступков; с -- общее число социально нейтральных поступков.

Теоретическое значение установленных таким образом количественных соотношений очевидно. Оно позволяет рассматривать взаимовлияние положительных, отрицательных и общественно нейтральных поступков и определять зависимость изменения числа деяний каждого из этих видов (например, числа преступлений) от изменения числа деяний других видов.

Не менее очевидно и практическое значение пропорциональных зависимостей, вытекающих из выражения а+б+с=1. Если они справедливы, то сокращение числа правонарушений может быть достигнуто не только средствами правоохранительных органов, т.е. не только путем разоблачения, осуждения и последующей изоляции преступника и, стало быть, не одним лишь непосредственным сокращением количества общественно опасных действий. Из установленных зависимостей вытекает, что такое сокращение возможно также путем увеличения числа социально полезных или социально нейтральных поступков.

Все это выдвигает на первый план проблему заполнения пространственно-временного континуума социально полезными процессами, ибо теоретически ясно, что расширение обществом максимальных возможностей для общественной активности своих членов влечет за собой соответствующее сокращение негативных проявлений.

Подытоживая изложенное, можно утверждать, что уровень общественной активности населений - важное социальное условие эффективности права.